Активные действия нашего отряда сильно обеспокоили гитлеровцев. В течении 28 июня они трижды наступали на Дубно с разных сторон, но всюду были отбиты с большими потерями. Они не знают, какие у нас силы, не представляют точного рубежа обороны и, видимо, опасаются удара по своим тыловым коммуникациям и штабам управления. Ближайшие к нам немецкие дивизии, двигавшиеся на восток, повернули в коридор, отделяющий нас от Рябышева. Сможет ли он пробиться к нам? На это сильно рассчитывать уже трудно. Фашисты заняли сильную оборону, упирающуюся своим флангом в реку Икву. Попель предполагает, что они попытаются раздавить наш отряд одновременными ударами с двух сторон.
Усиленные разведывательные действия немцев и показания их разведчиков, попавших в плен, подтверждают их предположение.
12-я танковая дивизия противника прекратила движение на юг. Ее части, достигнувшие Кременца, возвращены в Козин и готовятся сегодня ночью внезапным ударом, совместно с подоспевшей новой танковой дивизией, уничтожить наш отряд и взять город Дубно с юга.
Этому удару, вероятно, будет содействовать удар танковой группы противника с
запада, из района Пелчи, сосредоточение которой мы установили с Попелем и задачу
которой подтвердили пленные.
На совещании командиров штаба после информации Васильева о намерениях
противника , о наших силах и о том, что связи с корпусом нет, выступил Попель,
сказавший, что задуманный двусторонний удар должен быть сорван во что бы то ни стало.
- Но как это сделать, товарищи? - спросил он.
- Стойко обороняться, сузить рубеж, - предложил начальник штаба.
- Сузить? - переспросил Попель. - А зачем же мы тогда сюда прибыли, если не
держать в своих руках магистраль?
- Стойко обороняться, выставив все танки резерва на передний край у Птыча
против Козина, - предложил начальник разведки.
- Атаковать! - Предложил Васильев.
- О, это мне нравится, - обрадовавшись, сказал Попель. - Верное дело!
Испробовано! Но как?
Начальник штаба предложил за ночь собрать все танки и утром ударить по Козину,
а потом по Пелче...
- Утром! - перебил его Попель. - А гитлеровцы ударят ночью. Нет, мы должны
отразить удар без потери территории и силы, следовательно, надо применить хитрость.
Сделаем так, - и он объяснил свой план.
План Попеля заключался в том, чтобы посадив наши экипажи на немецкие танки,
захваченные вчера нашими тыловиками, незаметно, под покровом ночи, войти в Козин, где сосредоточены для атаки вражеские танки, создать панику, нанести врагу потери и тем
сорвать его атаку.
Попель потребовал, чтобы к осуществлению этого плана штаб приступил
немедленно. Командиром диверсионной группы танков он назначил начальника политотдела дивизии старшего батальонного комиссара Новикова.
Было собрано восемь немецких танков Т-3, годных для этой цели, и столько же
экипажей из добровольцев. Оказалось, что Микита, не раз заявлявший, что у него "к
технике душа горит", уже успел освоить управление немецким танком. За полчаса он
проинструктировал и проверил четыре экипажа.
Я тоже добился назначения в рейд. Сначала у меня не было мысли, что рейд
опасен и, возможно, многие не вернуться из него - увлекало новое, неизведанное. Но
когда я передал свой партбилет Кривуле и партбилет исчез в его полевой сумке, я вдруг
подумал, что, наверное, не вернусь, и на всякий случай попросил Кривулю написать моему отцу в колхоз. Кривуля, ни слова не сказав, записал адрес.
Батальонный комиссар Новиков собрал командиров танков, назначенных в рейд.
Объяснив задачу, он спросил:
- Кто даст совет, как лучше выполнить задание?
Общее мнение свелось к следующему: ни одного выстрела, прежде чем не включимся в танковые колонны немцев, команда на открытие огня - по выстрелу Новикова; каждый расстреляет с кормы ближайший немецкий такн, подойдя к нему вплотную; сигнал отхода подается длинными очередями трассирующих пуль из пулумета и зелеными ракетами в направлении, противоположном нашему отходу. Для того, чтобы в темноте не спутать немецкие танки со своими и не перебить друг друга, уничтожить стоп-фонари, а на башнях машин поднять сигнальные флажки.
Когда в наступающих сумерках мы вытянулись в колонну в направлении Бялогрудки, к нам подошли Попель и Васильев. Танкисты собрались вокруг них. Я думал: вот, может быть, последний вечер в моей жизни; грустно стало, и я сразу вспомнил много хорошего, даже такого, чего раньше никогда не вспоминал.
Молча посмотрел Попель на Новикова, на каждого из стоящих в кругу и тихо
сказал:
- Помните, товарищи, одно: мы люди советской эпохи, каждым своим шагом
отстаиваем будущность Родины. Успех кроется в выполнении долга каждым членом экипажа.
Не забывайте этого, и счастливого всем возвращения.
Темная южная ночь. На горизонте зарницы пожаров. Небосклон чист только позади, на востоке, но и оттуда, справа и слева, доносятся отдаленные орудийные раскаты.
Придерживаясь опушки леса, мы обходим село Бялогрудка с севера и с запада и, чтобы не
растеряться в темноте, держимся в плотной колонне - машина возле машины.
Ориентир карты не совпадает с местностью. Это нас беспокоит, и мы часто
останавливаемся, всматриваемся в каждый бугорок, но ни нужного нам перекрестка полевых дорог, ни сарая, возле которого должны проехать, не видно. Где-то далеко влево блеснул огонек фонаря и послышался моторный шум. "Шоссе", - решили мы. Берем еще вправо и едва движемся на тихом газу. перед нами затемнели сады и строения. Слева и справа - ясный шум машин.
- Козин! - объявил Новиков, приказал приготовится к бою и следить за его
машиной.
Едва перематывая гусеницы, танк Новикова берет влево, - подальше от села,
чтобы не наткнуться на сторожевое охранение.
Нам надо въехать в Козин под видом немецкого подразделения. Люки у всех
закрыты, за исключением танка Новикова. Наш командир высовыается из башни и кричит:
- Ферфлюхтер русиш швайн.
По движению, которое слышим в темноте, определяем, что мы у шоссе. Оно забито
колоннами немецких танков, двигающихся из Козина в сторону Дубно. Гитлеровцы не
обращают на нас внимания. Да разве может им, упоенным успехом своего наступления,
прийти в голову, что окруженные советские войска отважатся на дерзкий ночной налет?
У Новикова за спиной вспыхнул зеленый сигнальный фонарик - "Внимание", и наша колонна, повернув, медленно идет параллельно шоссе.
На мой танк кто-то вспрыгнул. Это Новиков, но голоса я его не узнаю, - должно
быть, от напряжения он говорит с каким-то странным присвистом.
-Вместе с задней машиной пристраивайся в хвост следующей колонны, наблюдай
назад, увидишь - горит, бей с тыла к голове.
Соскочив с моего танка, он подбежал к следующей машине. После мне стало
понятно внезапное решение Новикова. Он принял его, увидев, что фашисты идут ротными
колоннами. Интервалы между ними позволяют нам незаметно для идущих сзади пристраиваться к идущим спереди. Но тогда, стоя у обочины шоссе, я думал только одно:
"Скоро ли появится новая колонна, где она, проклятая?"
Такое напряжение, кажется, вот-вот что-то лопнет внутри, как перетянутая струна. Наконец слышу приближающийся от Козина шум. Вот она, эта колонна. Головная
машина проходит мимо нас. Мой танк, стоящий у шоссе, может заинтересовать любого
немецкого офицера проходящей мимо колонны. От этого не стоится на месте, приказываю
медленно двигаться вдоль шоссе. Так и есть: кто-то уже заинтересовался нами. От шоссе
наперерез нам бежит человек и машет фонариком: "Стоп". Мелькает мысль: "Оглушить".
План возникает молниеносно, и в то же время я с ужасом думаю: "А если колонна
остановится поджидать офицера?.. Что тогда?..."
Срывающимся от волнения голосом объясняю Никитину, что он должен делать, и
этот широкоплечий волжанин, которому тесно в немецкой башне, выскочив из нее с
молотком в руке на противоположную от подбегающего немца в сторону, уже копается у
гусеницы. Я пытаюсь ругать его по-немецки, но горло сжимают спазмы, приходится глотать слова. Подбегает немецкий офицер. Он мне кричит что-то, что - не пойму. Прикидываюсь, что мне мешает шум тарахтящих на шоссе танков, спрашиваю: "Вас? Вас?" - а сам смотрю на Никитина и думаю: "Ну, дорогой, глуши скорее". Тот продолжает сосредоточенно бить молотом по кормовой броне. Я вижу, как рука офицера касается плеча моего башнера, и в этот момент занесенный молот резко опускается не вперед, а назад, на голову врага.
Офицер упал, не издав ни звука. Взглянув на шоссе, я увидел, что колонна продолжает двигаться, уже проходит ее хвост, и на сердце сразу отлегло, почувствовал
себя свободно, как будто вынырнул из страшной глубины.
Круто повернув вправо, мы вышли на шоссе, догнали колонну и пристроились к ней в затылок.
Я оглянулся. По неосторожно мелькнувшему огоньку определил, что сзади идет
следующая колонна. Значит еще рано. На левой обочине в легковой машине дремлет шофер.
"Машина этого офицера. Как мне повезло!" - подумал я и с удовольствием нащупал за
пазухой документы, снятие с убитого.
Далеко сзади поднялась стрельба. Я скомандовал:
- Вплотную к последнему танку!
Мы почти уперлись в него пушкой. Стреляю в башню и второй раз в башню. Танк
остановился. Никто из этого танка не выскочил и он не загорелся. Это меня радует. У
нас еще темно, а позади, где стрельба становится все сильнее, уже совсем светло. Мой
напарник, следовавший сзади, обходит меня и тоже стреляет. Ему не повезло. Танк, в
который он стрелял, вспыхнул яркой свечой, к тому же экипаж успел выпрыгнуть и, чтобы уничтожить его, пришлось открыть пулеметный огонь. теперь светло не только сзади, где действует Новиков, - там сплошное зарево, - но и тут, около нас. Гитлеровцы уже поняли, что их кто-то расстреливает. В голове колонны началось движение в сторону, паника.
Я выстрелил в немецкий танк, спешивший нам навстречу, но, кажется, промазал,
так как только после выстрела моего напарника он съехал в кювет. Эти выстрелы выдали
нас. Двигаться по шоссе стало невозможно. Трассирующие снаряды летали вдоль шоссе и с хвоста колонны в голову, и с головы колонны в хвост. Наша машина рванулась на обочину, в темноту лощины. Отъехав подальше от шоссе, мы увидели, что вся колонна, в панике рассыпавшись по полю, спешила назад, в Козин. Два немецких танка, стоявшие в отсвете пожара, развернув башни назад, вели огонь вдоль шоссе по своей шедшей им навстречу колонне. Колонна не замедлила ответить. То тут, то там вспыхивали костры. Это веселило Никитина.
_ Свои своих бьют! - кричал он.
Я еще раз не удержался - выстрелил. Выстрелил и мой напарник.
С шоссе в нашу сторону тотчас полетел огненный серпантин из пулеметов и
красные ленты трассирующих снарядов.
Все-таки нам посчастливилось: гитлеровцы заметили нас, когда Новиков уже дал
сигнал отхода. Увидев пулеметные трассы, прочертившие небо сзади влево от шоссе, и
зеленые ракеты, мы стали отходить на тихом газу. с пушками, развернутыми назад,
преследуемые роем трассирующих снарядов.
Когда наша группа, потерявшая в бою два танка, вернулась в отряд, Попель и
Васильев стояли на высотках у шоссе и наблюдали за тем, что происходит у Козина,
освещенного горящими танками.
Новиков доложил о выполнении задания. Уничтожено 50 танков противника.
Видимо, рот атаки с юга фашисты отказались. Они уходят назад, на Козин. Атака
с запада теперь не страшна. Эту атаку встретит Болховитинов из Птычинского леса.
Все экипажи, участвовавшие в рейде, получили благодарность за верную службу.
Впервые я увидел Микиту вполне довольным боем - такие рейды, видимо, в его
вкусе. Обыкновенно, как бы ни был успешен бой, он находил предлог, чтобы поворчать на
кого-нибудь, а тут его прямо-таки распирало от удовольствия. Он в восторге от батальонного комиссара Новикова:
- Вот це комиссар! Академик! Чапаев! Як задумал, так и зробил.
Последнее - высшая похвала в устах Микиты.